Все грани туризма

 Дождь прибил папоротники к земле, опасно обнажив вход в пещеру. Но кабанам несвойственно разглядывать то, что выше их голов, и они, свирепо хрюкая, продолжали рыть синий песок, выкапывая жирные, лоснящиеся корешки. Человек проснулся и вновь порадовался тому, что нашёл синий песок. В поисках его он странствовал среди болот от полнолуния до полнолуния, то было долгое и тревожное путешествие.

            Пещера имела второй выход, и ветер с диким завыванием устремлялся в каменный лабиринт. Охапка свежесорванного тростника, служившая постелью, сочилась болотной влагой, и ночь не принесла освобождения от усталости. Но человек радовался находке и чувству безопасности: каменная осыпь ниже входа в пещеру была крута и высока, кабанам её не одолеть. К вечеру они уйдут на водопой, и тогда он займётся тем важным и многотрудным делом, ради которого шёл навстречу стольким испытаниям.

            Все эти дни он тащил на плече тяжёлую связку мотыг. Теперь любовно перебирал их, дотрагиваясь пальцами до острых лезвий, широких и узких, раздвоенных, как рыбий хвост, подобных птичьему клюву, с тремя, четырьмя зубцами… Каждая мотыга имела своё имя: Землеруб, Тяжёлый Удар, Глубокая Яма… Человек долго перебирал мотыжные лезвия, пока не выбрал самое тяжёлое и широкое, прозванное Делателем Мозолей. Редкие мужчины отважились бы подступиться к земле с такой широкой и тяжелой мотыгой.

            А когда приладил лезвие к ясеневой рукояти, вышел на поляну и бросил мотыгу круто вверх, так что она завертелась, превратилась в мерцающий диск. Диск летел под облака, падал вниз, тут встречала его широкая ладонь, да так ловко, что диск разом превращался обратно в мотыгу и влипал самым концом рукояти в приготовленные для встречи пальцы. Вверх-вниз летал мерцающий диск, а человек, забыв про одиночество, громко смеялся.  Его забавляла эта придуманная им самим игра, он называл её Праздником Мотыги. Потом наступил праздник Первого Удара, были упругий синий песок и вязкая, цепкая глина. Когда мотыжное лезвие ненароком вонзалось в скрытый камень, высекались искры и запах глины смешивался с запахом гари. Лезвие быстро иззубривалось, и человек сокрушённо качал головой. Железо ковал и острил он сам, никто не помогал ему, и каждая искра,  уносившая кусочек металла, больно колола в самое сердце.

            Вечером, сидя у пещерного костра, он долго рассматривал израненное лезвие. Размышлял. И, наконец, надумал закруглить края пластины, чтобы при ударе о камень скользила она вбок и не наносила раны сама себе. Довольный своим важным открытием, человек уснул. Ночью закачались, испуганно забормотали деревья. Показались клубы чёрных туч, мир замер и раскрылся навстречу грозе. Ночь ещё больше потемнела, сверкнула молния. Ослепительно яркая стрела пронзила сосну, подняла облако пара из сырой земли у корней и подожгла само дерево. Верховой огонь лохматыми рыжими лапами прошёлся по верхушкам осин, и загорелась вся приболотная роща. Стараясь достать верховой огонь, снизу подскакивали огоньки поменьше, они подпалили коричневый тростник. Но редкий перестук первых капель дождя слился в сплошной рокот, и ливень загасил пламя. К утру пришёл медведь, понюхал тёплую золу и обиженно заворчал, когда угли, разгоревшись от его дыхания, красными пчёлами ужалили нос. Медведь надулся от обиды и мохнатым шаром укатил восвояси.

            Человек спал, и сны уносили его прочь от пещеры в совсем иной мир. Поутру, увидев пожарище, нахмурился, сожалея о погубленных деревьях и травах, но потом разглядел золу, серыми холмиками прикрывающими землю, и понял, что случай принёс ему в изобилии прекрасную щёлочь, столь необходимую для задуманного дела.

            Отложив заботы о песке и глине, он сгребал золу в яму, заливая её водой, сцеживал чёрную жижу через лыковую плетушку, очищал, выпаривал на кострах, прокаливал осадок на разогретых камнях. Руки его жгла едкая жидкость, глаза слезились. Теперь, когда он шёл к пещере, кабаны громко фыркали от непривычного едкого запаха и уступали ему дорогу. Но зато через несколько дней на подстилке из листьев лежал твёрдыми глыбами синеватого отлива замечательный поташ.

            К тому времени на солнышке подсушилась и поспела глина. Пришло время строить горн – с широким челом, выварной, укладный. Возвёл очелыш – свод с трубой. Сработал горнильные принадлежности. Наиглавнейшие среди них – сосуды из глины. Тяжёлой колотушкой уплотнял и выглаживал их крутые бока. Соорудил стекловарню, заложил в сосуды поташ и синий песок, раскалил горн. Припас два особых камня: один широкий и плоский, другой – к руке прикладистый, с желобчатой подошвой. Смазал камни жидкой глиной. Тяжёлой, вязкой струёй лил на широкий камень стекло из сосуда. Катал остывающие комочки желобчатым камнем, из-под желобков выходили бусины-пронизи.

            Первые в своей жизни бусы сделал человек! Синие, искрящиеся, ещё хранившее тепло горна, они лежали на ладони.

            В это время тонко зазвенел наручный браслет: человека вызывал Центр Всеохватной Связи. Почти касаясь верхушек осин, на поляну спланировал беспилотный аэробус. Человек вздохнул, бережно пересыпал бусы в прозрачный пластиковый мешочек и открыл дверцу аэробуса… Отпуск кончился. Пора было возвращаться к цивилизации.

            Он был Главный Синтезатор. Созданный им  Цепочечный Реактор рождал новые элементы мира. Вселенная, ограниченная скудным набором химических элементов, вдруг раздвигала свои границы непостижимо далеко. Кольца электронных орбит связывались в бесконечную цепь. Ничто в истории науки не могло сравниться с тем, что создавалось в Цепочечных Реакторах. Электронные орбиты низались, как бусы.

            …Синие бусы лежали на пульте курсографа. Далеко внизу тень от машины скользила по тропе, которая упиралась в вывеску:

«База Активного Отдыха №101»

Погружение в далёкое прошлое.

Заповедный Самодельник

приглашает попробовать свои силы

в создании

Первого Топора, Первой Корзины,

Первой Подковы…

Массовый праздник.

Разжигание Первого Костра…»

            Вечером он подарит  бусы жене. Она сумеет понять, как они ему достались…

            Сложная профессия Синтезатора не просто требовала отдыха. Она нуждалась в свежем, самом непосредственном и первозданном восприятии Природы, в самом тесном взаимодействии с ней. Возникающий от этого импульс творческой мысли трудно было переоценить. В ХХI веке человек вдруг с новой остротой почувствовал, что он не только Человек Разумный, но и Человек Умелый. Заново открывая себя в простом, он скорее достигал озарений в самых, казалось бы, неодолимых проблемах науки. И потому во многих местах появились Заповедные Самодельники, созданные для активного отдыха.

Первые бусы. Научно-фантастический рассказ.

Автор: Борис Зубков

Источник: Журнал «Турист» 1986 год №4